Есть одна история, которая сильно раздражает меня в советских диссидентах шестидесятых-семидесятых.
В то время - эти люди вполне убедительно критиковали тогдашнее государство.
И государство в ответ предложило им неявный, но ясный выбор: сесть или уехать. Кого-то - уехать прямо заставили.
И вот, наступил 1989 год. И 1990 год. И 1991 год.
Советского Союза больше нет. Председатель КГБ СССР демонстративно выбросил в урну удостоверение председателя КГБ СССР.
А что же диссиденты?
Та их значительная - и всем известная - часть, что уехала.
Это сейчас они либо умерли, либо глубокие старики, но тогда-то они были еще активные люди, им было 60, 65, а кое-кому и поменьше.
Казалось бы - все открыто, вперед. Лекции, депутатство, любые общественные проекты, огромный - тогда - потенциальный авторитет среди растерянных советских людей.
Но почти никто не вернулся.
Солженицын вернулся. Зиновьев вернулся. Лимонов вернулся.
Но это все лица в той или иной степени нехорошие, нерукопожатные.
А приличные-то люди, те, которые "за нашу и вашу свободу"?
Слабо им было бросить Париж-Лондон-Бостон - и попробовать не отдать страну на разграбление бывшей партхозноменклатуре?
Дороги им, повторяю, в 1990-1992 были открыты любые. Можно было все.
Но они предпочли остаться там.
Остаться американскими, французскими гражданами, а Горбаневская в итоге и польское гражданство попросила.
Не захотелось им как-то Россией заниматься после исчезновения коммунизма.
Дела. Возраст. Да и вообще... ну их, этих русских.
Отсюда вывод: людям не освобождение от Соввласти любимой страны и любимого народа было нужно.
Людям был нужен социальный комфорт.
На Западе они его и получили.
Не могу, честно говоря, представить себе политически активных русских эмигрантов ни первой, ни второй волны, которые бы не вернулись в Россию, если бы режим Ленина-Сталина внезапно накрылся медным тазом.
И в 70 лет бы поехали. И в 80 лет бы поехали.
И в инвалидном кресле бы покатили домой.
Поползли бы.
Но то были русские эмигранты.
А те, которые "за нашу и вашу свободу" - как и их нынешние наследники, кстати, - они, как бы это вежливо сказать, не то чтобы за нашу свободу.
Они - за свою.